На протяжении 1990-х годов пушное звероводство в России переживало глубочайший кризис. Объемы производства шкурок и их продажи на аукционах снизились практически до нуля. Отечественные меховые компании закупали пушнину за рубежом - их не устраивало не только мизерное количество поступающей на рынок российской пушнины, но и ее низкое качество - результат грубого нарушения технологий. Только в последние год-полтора появились признаки возрождения отрасли.

Как утверждают представители аукционной компании "Союзпушнина" (Петербург), объем поступающих на торги шкурок быстро растет, причем главным образом за счет "провинциальных" производителей. Один из таких производителей, "делающих объемы", - расположенное в Карелии хозяйство " Пряжинское": на него приходится половина пушнины, выпускаемой в республике.

Говоря о своем бизнесе, генеральный директор "Пряжинского" Валерий Колоушкин подчеркивает: "По сути, мы не можем ничего четко планировать - за нас планирует безумный пушной рынок, где постоянно происходят кардинальные перемены. Наша стратегия - максимально быстро приспосабливаться к этим переменам и широко диверсифицировать бизнес". Пока Колоушкину неплохо удается и то, и другое, а также третье - развивать в хозяйстве дополнительные направления, например молочное животноводство, переработку молока, даже производство хлеба и пива. Побочные предприятия - дополнительная страховка от пушных рисков.

Гонка для экстремалов

Валерий Колоушкин принял хозяйство в 1989 году, а работу в отрасли начал еще в середине 1970-х - служил главным инженером зверосовхоза. Его "рыночное мышление" начало формироваться в конце советской эпохи, когда он случайно оказался в США, в гостях у американского фермера. После двух недель в Штатах система профессиональных ценностей директора совхоза поменялась. Он узнал, что всюду на Западе пушной бизнес - крайне рискованный и изменчивый, и зверофермы разоряются гораздо чаще, чем другие аграрные компании. Обладая воображением, стал переносить этот опыт на себя и начал готовиться к тому, что мы сейчас называем диверсификацией.

Подготовка пришлась кстати. В 1990-х годах российские пушные хозяйства начали медленно гибнуть. На первом этапе проблемы возникли из-за дефицита кормов. Как поясняет Колоушкин, "их нехватка была обусловлена общим кризисом в экономике, остановкой многих производств, в том числе пищевых". Чуть позже дефицит самоликвидировался - многие зверосовхозы закрылись, а для оставшихся кормов как раз хватало. На смену пришла новая проблема - острая нехватка оборотных средств.

Советские зверосовхозы о деньгах вообще не думали - их дотировало государство, причем весьма щедро, поскольку отрасль считалась одной из ключевых. Оказавшись в ситуации 1990-х годов, когда надо было искать заемные средства, и под большой процент - ставки банковских кредитов находились на уровне 200% годовых, руководители пушных хозяйств, мягко говоря, растерялись. "Проблему усугубляли штрафы, которые регулярно накладывали банки за сбои в обслуживании кредитов, - добавляет Колоушкин. - Высокие ставки и штрафы буквально вымывали из пушных хозяйств оборотные средства".

А потом, в 1995-1996 годах, возник ценовой кризис, один из тех, что происходят на мировом рынке пушнины с завидной регулярностью - примерно каждые пять лет - и длятся долго, что превращает эту отрасль в экстремальный спорт, для самых выносливых. "Падение цен в период таких кризисов очень существенно, - подчеркивает руководитель "Пряжинского". - Например, в мае 1995 года мы продали в Хельсинки шкурки песца по 95 долларов за штуку, а уже через полгода точно такая же пушнина стоила 25 долларов". Большинство российских зверосовхозов эту гонку на выживание не выдержали: в частности, в Карелии из 20 крупных и средних хозяйств, работавших в начале 1990-х, сохранилось только семь. "Пряжинское", хоть и несло потери (выйти на прежние, существовавшие до перестройки объемы производства ему удалось где-то после 2000 года), удержалось - прежде всего благодаря диверсификации.

Серебристый бьет голубого

Как поясняет руководитель "Пряжинского", специфика пушного рынка заключается не только в череде ценовых кризисов, но и в постоянных изменениях спроса. Умея быстро адаптироваться к этим изменениям, можно частично компенсировать ценовые потери. Адаптация, в свою очередь, возможна, если вести несколько "пушных" направлений.

Традиционно "Пряжинское" выращивало два вида зверя: основным направлением являлась норка, дополнительным - голубой песец. Однако в середине 1990-х норка стала сдавать позиции, "а наиболее рентабельно сейчас, - отмечает Колоушкин, - производство шкурок песца", но - не голубого. По словам гендиректора хозяйства, "мех голубого песца всегда считался элитным - он очень красив. Причем наше хозяйство производило его шкурки качественно, они были лучшими на Северо-Западе, и эту продукцию хорошо брали. Примерно в 1995-1996 годах ситуация резко изменилась: спрос на голубого песца снизился чуть ли не до нуля - так переменчива мода. И я принял решение ликвидировать стадо - полностью".

Шкурок голубого зверя в "Пряжинском" скопилось столько, что склад их не вмещал - пушнину закладывали в сенные сараи. Хозяйство тем временем закупало серебристого песца, который вошел в моду. По выражению Колоушкина, "хотя он не сильно держал цену, зато имел постоянный спрос". Затем к серебристому прибавился белый песец, а к данному моменту в "Пряжинское" вернулся и голубой - правда, в меньшем количестве, чем раньше. Кроме того, хозяйство стало выращивать серебристо-черных лисиц, мех которых в последнее время завоевывает все большую популярность. Сохраняется в "Пряжинском" и норка - опять же в меньших, чем раньше, объемах. Можно было бы добавить к перечисленным видам еще и енота, "которого сейчас публика очень полюбила - это свежее поветрие, - отмечает Валерий Колоушкин, - однако мы уже работаем на пределе мощностей и могли бы завести енотов, только сократив поголовье песца. А зачем сокращать, если песец более рентабелен?"

Резюмируя, руководитель "Пряжинского" говорит: "Если бы мы выращивали, как раньше, два вида зверя, видимо, давно бы разорились. Только достигнутое нами разнообразие позволяет следовать за рынком".

"Непрестижная" деятельность

Впрочем, возможности адаптации к "пушным" колебаниям имеют естественный предел. Между закупкой поголовья того или иного "вошедшего в моду" животного и продажей шкурок должно пройти около двух лет - таков технологический цикл. Случается, что за этот период структура спроса или цены успевают поменяться. Именно поэтому Валерий Колоушкин считает, что сегодня пушное хозяйство не может успешно развиваться без дополнительных видов деятельности.

Собственно, гендиректор начал ими заниматься еще в советское время - как раз после посещения американского фермера. "В те годы никто из советских звероводов не желал связываться с чем-либо помимо основной профессии, например с выращиванием крупного рогатого скота, - вспоминает он. - Это считалось непрестижной суетой. Мол, звероводы - элита, а скотоводы - рабочая кость. Но я поступил по-своему".

Сперва в Пряже купили молочное стадо, потом стали создавать предприятия разного профиля. Первым появился хлебозавод, довольно мощный - мог полностью обеспечить район. Одновременно был пущен пивзавод. Из строительного цеха хозяйства Колоушкин сделал, по сути, полноценную компанию, которая активно берет подряды на возведение домов в районе. Плюс к этому - форелевое хозяйство. А недавно "Пряжинское" открыло собственный молокозавод.

Молоко, кефир, сметану, творог из Пряжи в Карелии приняли очень неплохо - в том числе в Петрозаводске. Торговые работники карельской столицы признавались корреспонденту "Эксперта С-З", что продукцию "Пряжинского" иногда приходится "придерживать", чтобы другой товар тоже покупали. Тем не менее Колоушкин считает, что делать основную ставку на Петрозаводск нелогично: торговая сеть города поглощает не более трети нынешних, весьма высоких объемов выпуска пряжинской молочной продукции. Еще треть реализуется на территории района, столько же уходит в Кондопогу. Но мощности завода продолжают расти, поэтому сейчас хозяйство ведет переговоры с торговыми предприятиями Мурманска.

"Наша задача-минимум, - рассуждает гендиректор "Пряжинского", - выйти на полную переработку своего молока, и торговля с Мурманском в этом поможет. Идти альтернативным путем - сдавать молоко большим комбинатам - крайне невыгодно: закупочные цены "гигантов" очень низки".

Не зарекаться

Возникает вопрос: если "Пряжинское" наладило переработку продуктов "побочной" деятельности - почему оно не перерабатывает основной продукт, то есть шкурки? Теоретически организовать в Пряже меховое производство или хотя бы цех обработки, окраски шкурок вполне реально. На это Колоушкин возражает, что, во-первых, "тогда надо учреждать отдельное юридическое лицо, потому что в данный момент наше хозяйство относится к сельхозпроизводителям и имеет соответствующие налоговые льготы. При появлении мехового производства нас отнесут к промышленным компаниям, то есть льготы исчезнут".

Во-вторых, даже если создать такое юридическое лицо, будет трудно решить проблему сбыта. "Мы находимся в Карелии, где люди живут в основном небогато - они не смогут покупать меховые изделия в необходимых нам объемах. Значит, ориентироваться надо на рынки Петербурга и Москвы, а отсюда - можно сказать, из глуши - трудно отслеживать нюансы моды". Впрочем, подумав, Колоушкин добавляет: "Но я не могу сказать, что мехового производства в "Пряжинском" никогда не будет. Ни от чего нельзя зарекаться".

Пряжа - Петрозаводск - Санкт-Петербург

Тамара Спектор, Елена Кром

Объявления